У счастья нет географии

История участвует в конкурсе «Счастье простого человека».

Автор об авторе: «Юлия Акташ. Семнадцать лет как русская жена турецкого мужа. Пишу об отношениях, курьёзах семейной жизни в русско-турецкой семье, веду блог и учусь на психолога. Иногда мне кажется, что я не вывожу. Но потом собираюсь и понимаю, что это действительно кажется…»

---

Сейчас много пишут о счастье за бугром, про переезды, адаптацию и новую жизнь. Я тоже когда-то об этом мечтала, но моя судьба распорядилась иначе.

Мы познакомились не на заграничном курорте с белым песком, где улыбчивые официанты предлагают напитки, а в провинциальном городе с серым от заводской пыли небом.

Через неделю после окончания института меня взяли на работу в турецкую компанию переводчиком с английского. Что я знала о турках тогда? Ничего, кроме того, что у них много жён, они ходят в парандже, а турецкие мужчины отбирают детей у русских женщин, которые потом сидят в студии у Малахова и плачут.

Хотела бы я так? Конечно, нет. Поэтому чётко поставила себе задачу ни в кого не влюбляться и не питать пустых надежд.

Это позже я узнаю, что гаремы давно канули в Лету: держать много жён экономически невыгодно, это делают арабы, а паранджа — скорее исключение, чем правило.

Меня привели в небольшую комнатку строительного вагончика, где стояли пыльный рабочий стол, компьютер, какая-то офисная техника и большой крутящийся стул. Здесь, глядя в окно в обеденные перерыв, я мечтала о своём счастье, никак не связывая его с турками.

Молодой парень с вьющимися русыми волосами и глубокими зелёными глазами привлёк меня не сразу. Я вообще всегда любила мужчин старше себя, а он был младше меня года на три. Парень то и дело заглядывал ко мне в вагончик, приносил музыкальные диски и что-нибудь к чаю. Мне нравилось с ним общаться, никаких искр между нами не проскакивало, по крайней мере, я ничего такого не замечала.

Мы общались по-дружески, без каких-либо намёков на продолжение. Он учил меня турецкому, я, по мере своих сил, — русскому. По вечерам с моими подругами и его друзьями мы бродили по полусонному городу и болтали о жизни.

— А что у тебя с ним, Юль? — спрашивали подруги.

И на моё «ничего» лишь хитро ухмылялись.

— Зачем тогда везде его таскаешь?

— Я не таскаю, как-то само всё складывается, — оправдывалась я.

Прошло месяца три, мы продолжали общаться, в то время как его родители начали подкидывать варианты удачных, на их взгляд, партий.

— Погоди, это же прошлый век! — выслушав его историю про очередную «невесту», заключила я. — А ты бы сам как хотел, чтобы всё у тебя сложилось?

— Я хочу по любви. — Он приложил руку к груди в районе сердца и не отводя взгляда приблизился ко мне.

Дальше всё как в тумане, хотя, возможно, это был всего лишь смог городского завода.

Он поцеловал меня и крепко прижал к себе. Я стояла в оцепенении, пытаясь понять, что вообще произошло. Мы же просто дружили, делились радостями и горестями, жаловались друг другу на строгих родителей, обсуждали коллег и делились мечтами. В какой момент что-то пошло не так?

А может, всё так. Я просто не замечала его задумчивого взгляда, случайных прикосновений к моей руке и того, что мы просто не можем наговориться, подолгу занимая без того перегруженную телефонную линию.

С того поцелуя прошло семнадцать лет. Я не буду рассказывать, как все говорили, что у нас ничего не получится, что это опасно: другая культура, менталитет. Что меня непременно заставят поменять религию и запрут в четырёх стенах после заключения брака.

Не поделюсь тем, как начала учить турецкий без учителей и репетиторов, чтобы объяснить его маме, что я нормальная, а не одна из тех, которых она привыкла видеть на турецких курортах.

К слову, мать была категорически против нашего брака, поэтому жениться пришлось тайно. Теперь-то она всё знает, а тогда, вплоть до моей беременности старшим сыном, оставалась в неведении.

Я не стану пугать вас всеми этапами бюрократических заморочек с документами, необходимыми для свадьбы русской и иностранца, рассказывать о том, сколько раз мы ездили в Москву, чтобы получить то одну, то другую печать на ворохе справок. Чего-то постоянно не хватало.

Не буду жаловаться на годы борьбы с миграционной службой в надежде получить право остаться в России. Да, мы остались здесь, он не увёз меня в Турцию, не запер в четырёх стенах и не выкрал моих детей.

И теперь, после стольких потраченных сил и нервов на обретение своего официального статуса гражданина, жалко всё бросить и уехать.

Решение жить в России далось нам непросто. Мы взвешивали все плюсы и минусы: как жить, где работать, что вообще делать. Мы скандалили, пытаясь доказать каждый своё. Я почему-то боялась ехать туда, он не хотел оставаться здесь.

Тут, казалось бы, и сказочке конец. Но нет. Мы много чего вынесли вместе, даже попытки депортации его властями в 2015-м, когда Турция стала нам недружественной. Рождение детей вдали от его и моих родственников. Переезды с юга на север по нашей необъятной, смена адресов, прописок и декораций за окном…

И вот, спустя семнадцать лет, сидя на балконе в спальном районе Петербурга и глядя на серое низкое небо (но уже не от заводской пыли), мы пьём турецкий чай и болтаем на чисто русском языке.

— Ты жалеешь, что женился на русской и остался здесь? — говорю я, глядя ему в глаза.

Я спрашивала это уже тысячу раз, но почему-то снова повторяю вопрос. Что я хочу услышать после стольких лет? Или в чем пытаюсь найти подтверждение?

С тех пор он изменился и внешне, и по характеру. Из молодого пацана с русыми волнистыми волосами он превратился в уверенного мужчину. И даже недавно появившаяся лысина в стиле Нагиева его не портит, наоборот, добавляет брутальности. Говорит он на русском практически без акцента. Не гнушается мата, который вылетает из него так смачно (и исключительно по делу), что вы никогда не заподозрите в нем иностранца.

К тому же после лет десяти мытарств с документами в его портмоне красуется российский паспорт.

Мы сделали это!

— Я тебе говорил, что ни о чём не жалею. Всё вышло так, как я и представить себе не мог, — отвечает он, сбивая пепел с тлеющей сигареты.

— Ты думаешь, нам было бы лучше в Турции? — вкрадчиво спрашиваю я.

— А знаешь, счастье не зависит от географического положения. — Он вздыхает. — Оно либо есть, либо его нет. Мы вместе, у нас растут дети и не важно, где мы. Я рад, что мы живём в России. Для полного счастья не хватает дома с большим огородом, но и это всё будет. Я построю. К нам будут приезжать дети со своими детьми, если, конечно, не уедут в другие города и страны. — Он смеётся.

Улыбаюсь в ответ, молча вглядываюсь в питерское небо. Я счастлива. Нет, не так. Мы счастливы вместе, и это главное. Независимо от религий, точек на карте и менталитетов.

© Юлия Акташ, 2022