По мосту времени

История участвует в конкурсе «Счастье простого человека».

Автор об авторе: «Чикишева Елена. Техникум, институт. Занимаюсь тем, что называется малым бизнесом. Решила принять участие в вашем конкурсе и поделиться своей историей. Рада, если кому-то буду полезна».

---

Привет! Я так скучаю по тебе и знаю, что ты обо мне помнишь, но как-то со временем начинаешь забывать, что я рядом.

Я делаю всё что в моих силах: думаю о тебе, забочусь, как могу. Даже иногда сажусь рядом и, когда ты позволяешь, обнимаю тебя своими тёплыми руками, и в этот миг у тебя на душе становится очень радостно. Мне хотелось бы, чтоб таких моментов в нашей жизни было больше.

Иногда, чувствуя свою ненужность, я ухожу на какое-то время.

Сегодня я приду к тебе. И я знаю: ты почувствуешь меня своим сердцем и посмотришь доверчиво в мои глаза.

Твоё счастье

Самолёт приземляется в Адлере. Автобус. Жара к вечеру спадает. Сразу же, кинув вещи в номере гостиницы, я отправляюсь на пляж. Пусть ненадолго, пусть на полчаса. До ужина успею. Я впервые на юге.

Солнце, солнце, какое же ты доброе! Неужели такое может быть? Здесь в субтропическом климате границы объема совсем другие, как будто всё состоит из молекул свободы, и природа воспринимается совсем по-другому, да так, что у меня захватывает дух.

Бесконечное нежно-голубое небо даёт ощущение простора везде. А небольшие, рыхлые, как сладкая вата, облака проплывают так низко, что их можно разглядеть в мельчайших подробностях.

Теплая мелкая галька приятно и нежно массирует мои стопы, пока я иду до воды. Хочется с разбегу и сразу на глубину, но уже поздно, скоро на ужин. Я оставлю это удовольствие на завтра.

Морской бриз ласкает мои волосы, кожу, обволакивая своей нежностью. Чем ближе я подхожу к морю, тем больше меняется воздух. Он становится влажным и соленым.

Положив полотенце, сажусь чуть откинувшись назад, опираясь на руки, с удовольствием протягиваю ноги в набегающую волну. Она накатывает на них и откатывает, оставляя ощущения приятной, еле заметной щекотки.

Я смотрю на уходящее в закат солнце и слушаю, как море шуршит свою песню по прибрежным камням. Сквозь прикрытые глаза, наблюдаю, как его волны исполняют извечный танец жизни.

Посидев немного, я встаю, беру полотенце и медленно иду в гостиницу. Уходя, я уношу с собой соленый привкус моря.

«А как же ночное небо?» — спросите вы.

Ночное небо здесь тоже другое, не привычное для меня. На темном ультрамарине огромный круглый шар луны, рассыпанные крупным серебром звёзды очень близко и просятся в руки. Я сажусь на парапет набережной, вытягиваю руку. Белый гигант оказывается аккурат над ней, как на постаменте. Местный фотограф щелкает затвором, вспышка. Теперь этот момент навсегда останется со мной.

Небо, небо, что ты со мной делаешь?! Мои мысли разгоняются и, как всадник на сказочном белогривом коне, уносят в светлое детство, где пахнет карамельной радостью, уютом и спокойствием.

Ну ладно, расскажу всё с самого начала.

Мои клетки делятся быстро, мне хочется бегать, прыгать, хватать и кидать.

Говорят, когда ребенок растет, делая бесчисленное движение руками и ногами, он выполняет нагрузки спортсмена, готовящегося к олимпиаде.

Но я этого пока не знаю, как и многого другого о жизни. И мне не до пустяков.

Летний солнечный день бесконечно долог. Он начинается со стакана молока и отрезанного от огромной с поджаренными до хруста боками буханки белого хлеба, испеченного заботливыми руками моей мамы. За порогом ждёт запах свежеструганных досок от недавно положенных моим отцом тротуаров и двухколесный железный друг, игра в ножички, отыскивание в песке зеленого стеклышка и удивление в очередной раз цвету неба, солнца через него.

К концу дня объехав все ближайшие улицы на велике, наигравшись с друзьями, я жду заката. Солнце в малиновом зареве, цепляясь за макушки деревьев, медленно опускается за горизонт, унося с собой горячее дыхание дня. И вот наступает вечер, переходящий в ночное небо, глядящее миллионами звёзд.

Черный ароматный ломоть хлеба, смоченный водой и посыпанный сахарным песком, исчезает в моем организме, постоянно требующем топлива.

Я ложусь на уже остывшую траву во дворе. Мне кажется, что в таком положении Большая Медведица становится намного ближе. Хрусталь белого света звёзд оттеняет глубину черно-синего неба. Маленький ковш — Малая Медведица. А то скопление мерцающих звёзд, разбросанных словно брызги молока, — это Млечный Путь. Его мне показал отец.

Кузнечики стрекочут в безудержной тишине, разрушая хрупкое одиночество мыслей.

В моей голове звуки песенки «Хоть поверьте, хоть проверьте», а дома лежит загодя пошитое вместе с мамой, приготовленное к новогоднему карнавалу воздушное бальное платье из органзы — наряд Золушки.

У каждого дня свои неповторимые неожиданности, уроки.

Набрав рядом с домом на лесной поляне большую кружку земляники и услыхав первые раскаты грома, я бегу домой. Небо темнеет, поднимается шквальный ветер, гром усиливается и начинают сверкать молнии. Трясясь от страха, добегаю почти до самого дома. Но здесь мне перекрывает дорогу подлетевшая и зависшая над тротуаром шаровая молния размером с футбольный мяч.

Мой взгляд с ужасом прикован к этому светящемуся и потрескивающему предмету. Я слышала истории о такой молнии и знаю, что она может убить человека. От этой картины, в диком испуге с завываниями, поставив дрожащими руками кружку, плюхаюсь на тротуар, съежившись в комочек, закрывая глаза руками. Рядом раздаются щелканье и треск, воздух наполняется запахом обгоревшей проводки. Подняв голову, к своей радости вижу, что ничего больше нет и путь свободен. В этот момент дождь начинает лить как из ведра.

С рыданиями добегаю до крылечка дома, поднимаюсь по ступенькам лестницы и наконец захожу в дом. Взахлеб рассказываю обо всем маме. Та успокаивает, прижимая к себе, целует в лицо. Снимает промокшую до нитки одежду. Полотенцем вытирает волосы и всё тело. Одевает в папину рубаху с длинными рукавами. Она теплая и уютная пахнет папой. Я в ней как в платье.

Мама укладывает меня на диван и укрывает одеялом. Кружка горячего чая с мятой успокаивает и расслабляет. Жду, когда мама напечет блинов и подаст их вместе с растолченной, героически принесенной земляникой. Но разомлев от теплого чая и одеяла, не дождавшись, засыпаю.

Мне восемь. Весна. Резиновые сапоги надевать ещё рано, но в валенках уже сыро. Другой обуви у меня пока нет, поэтому делаю выбор — резиновые сапоги. Через три дня сваливаюсь с температурой под сорок. Куда-то пропал слух. Пять дней в бреду и горячке. Наконец, очнувшись, слышу, как мама с папой на кухне говорят обо мне и мама всё время плачет. Слышу, как отец, обнимая ее, успокаивает с дрожью в голосе. Негромко зову их. Они бегут, боясь и не веря этому: «Возможно, показалось?» Но я, слабо улыбаясь, прошу кушать. Мне очень хочется земляники. Её, конечно, нет сейчас, но уже скоро… ещё чуть-чуть…

Ночь и утро, отразившись в капельке росы, скатились от дуновения налетевшего ветра с шершавого листка по стеблю июньской, только что расцветшей земляники, оставаясь с моими открытиями — познанием мира, навсегда в моем безмятежном детстве.

Вам, наверное, хочется узнать, что же было дальше.

Юношеский максимализм и мечты девочки о принце исполняются, обретая реальность. Широкие плечи, высокий рост, тело гладиатора и по-детски светлая улыбка. Я поражена, покорена и счастлива.

Но нектар любви выпит, а послевкусие горчит.

От обиды и жалости к себе я плачу, и погода, составив компанию, плачет со мной. От этого мне легче. Как будто старый друг зашёл в гости и помогает мне отгрустить разочарование, крадя моё одиночество и даже преображая его.

А вы любите дождь?

Он стучит у моего дома по нагретому деревянному настилу.

Я стою на веранде и слушаю. Как странно и интересно: нас отделяет друг от друга малое расстояние. Здесь тепло и сухо. Стоит мне открыть дверь, как сразу наполненный влагой воздух вырывает меня из моего безопасного уюта. Я начинаю дышать древесной испариной, которая дымится над настилом тротуара. Этот запах такой родной, что хочется разуться и пробежаться, прикасаясь стопами к сырому теплому дереву, подставляя лицо этому небесному гостю.

Он рассказывает о своем доме. Надо только научиться слушать его. Каждая капля — это буква. Потоки букв — это его рассказы о том, откуда он. И если его долго слушать, можно узнать дорогу, которая приведет в его обитель. Он очень добрый, когда светит солнце. И очень грустный, когда его нет. Иногда он плачет, потому что люди тоже плачут. И дождь утешает их, смывая соль и боль своими слезами, благословляя их на жизнь.

Он смеётся, когда людям хорошо — и тогда они говорят, что идет грибной дождь. Его весёлый взгляд проникает людям в глаза и душу. От этого всем очень тепло и радостно. Он уходит, но всегда возвращается.

Середина дня. Я забираюсь под тонкий плед, уютно устраиваясь на веранде, примостившись в большом, мягком кресле. Пушок, мой любимец, тут же заскакивает ко мне, и с довольным мурчанием начинает укладываться у меня на груди. Обнюхивает моё лицо, шею. Подобрав лапки, наконец блаженно закрывает глаза. Я слышу быстрый стук его сердца. От тепла и ритмично журчащей песни питомца я расслабляюсь ещё больше.

Когда небо обижается, оно начинает темнеть, чернеть, наливаться и спазмировать. Его вены-молнии начинают пульсировать, пока оно сдерживает свой крик. И вот апогей страданий достигнут и раздается душераздирающий крик. Небо кричит о том, что так нельзя, о том, что в этом мире много несправедливости! Но всё, что оно может сделать, — это плакать своими огромными глазами и омывать весь мир потоками своих слез, смывать пепел с обгоревших душ. Плакать, пока не кончатся слезы. А потом оно просто будет смотреть сухими и бездонными глазами. Но небо помнит, что когда-то было всё по-другому, мир был другим, только это было очень давно. Земля ещё начинала проходить свой жизненный цикл, постепенно взрослея. Девственная природа, звери и птицы жили свободно. Но вот появились на земле люди. Они спорили, ругались, обижали друг друга, ненавидели, предавали. Вопли и проклятья раздавались повсюду, поднимаясь вверх. Тогда небо начало стенать и плакать.

Когда-нибудь у людей снова появится шанс стать добрее и мудрее. И тогда из чисто голубого солнечного неба прольётся грибной, смеющийся мириадами капель дождь. И над миром взойдет радуга.

Пушок замурчал недовольно, видимо, я пошевелилась. Открыв глаза, посмотрев на часы, поняла, что прошла четверть часа.

Полуденное солнце неумолимо светит в окно, опутывая всю веранду золотой паутиной.

Ур-ра-а, солнце, солнце, солнце!..

Время лечит раны юности, оставляя шрамы на душе, меняя розовый цвет очков на осторожно-прозрачный.

Кажется, в этот раз судьба мне улыбнулась.

Он не был принцем из сказки, но его доброта восполнила всё с лихвой. Я до конца жизни буду носить его фамилию, и наш сын тоже.

Девяностые. Непросто и порой даже трудно, но мы молоды и любим друг друга.

Москва, рынок, дом, рынок. И так много лет.

Знания. Жажда знаний. Она увеличивается с моей возрастной прогрессией. Реалии жизни требуют знаний. Мои предъявления к духу времени амбициозны, поэтому бизнес выходит на другой уровень. Заработано всё, о чём мечтала и желала.

Казалось бы, живи и радуйся, но…

Меня перестала устраивать только одна его доброта. Я развиваюсь, а ему по душе конформизм. На все мои предложения, уговоры, попытки оторвать его от бутылки он отмахивается и мило улыбается, предпочитая мне диван и телевизор.

Я в отчаянии.

После развода я похудела на два размера, несмотря на то, что это была моя инициатива. Он хороший человек, но с ним я несчастлива. Расстались друзьями.

А может, не надо было разводиться? Может быть, я не права? Живут же так и дальше. Просто терпят и ругаются, и она плачет по ночам в подушку. Надеется, что вот однажды… Но чуда не происходит. И вот уже не хочет его видеть и слышать. И даже начинает тихонько ненавидеть. А потом снова слезы, жалость к себе за упущенные годы и возможности, которые рисует в своей голове в разных красках, и от этого ещё больней.

Нет, всё правильно, я не хочу ненавидеть человека, которого когда-то любила, и не смогу его переделать, это не в моих силах. Прошедшие годы доказали это. Он живёт той жизнью, какой может. И я ему не судья.

Но судьба-судьбинушка безжалостно посылает следующее испытание — болезнь сына. Борьба за его жизнь идёт до сих пор, уже много лет.

Беда объединяет. Я узнаю о существовании целого сообщества людей с подобной проблемой. Они всегда с поддержкой и на созвоне.

Затяжное горе даёт мне психологическую встряску. Как утопающий, хватаюсь за любую соломинку, ищу выход из него. Психология — наука о душе. Кое-что помогает мне. Рисунки, сначала карандашом, потом появляются холст и масло.

Храм, воскресные службы становятся необходимыми как хлеб. Бог присутствует в моем разуме двадцать четыре на семь.

Бабье лето. Осень шевелит шершавыми губами, закручивая своим дыханием воронки из красно-рыжего. Вдоль дорог караваны берёз в золоте. Киноварь осин, клёнов. Разноцветье охры в ветках яблонь, пригнутых к земле под тяжестью багряных плодов, рождают во мне строчки стихов.

Ещё немного… и вот они, мои друзья писатели!

Критика болезненная, но необходимая вещь. Без неё нет роста. Благодарность за то, что тебе делают больно, приходит вдогонку за непониманием, которое через какое-то время исчезает. На его место приходит прозрение и опыт.

Имя Марийка ей больше нравится, чем Маша. Между нами двенадцать лет. Она знает обо всем на свете. Она и мать, и сестра, и самый лучший друг для меня. Она знает десять рецептов засолки огурцов, умеет варить варенье из вишни. Горбуша после ее маринада превращается в сёмгу. Ее сильные руки пилят и колют дрова, и укрывают пленкой крышу девятиметровой теплицы.

Когда мне плохо, я иду к ней. Когда мне хорошо, я лечу к ней. Мы пьем чай и едим вишневое варенье. Я читаю ей свои рассказы, стихи. Она внимательно выслушивает и, ласково вздыхая, начинает говорить замечания. Они всегда в десятку. В её добром сердце умещается весь мир.

Синие чернильные строчки ложатся на бумагу, а я как будто иду по мосту времени, окунаясь в события прошлого, счастливые и не очень. Душа то замирает от восторга, то грустит. Но мне не больно, значит, отболело и отпустило. Истина в том, что если бы не было горя, то не было бы и всего остального в моей жизни — всех тех друзей, единомышленников, всего того, чему я научилась и приобрела через скорбь. Творец послал мне много испытаний, и они изменили мою жизнь и меня. Значит всё правильно, значит всё идет по Его плану, и я рада этим изменениям.

Зимний световой день короток. За окном странница-темнота окутывает своим таинственным шёпотом улиц, ветра весь город. Свежий снег запорошил следы загостившейся осенней непогоды, облекая всё вокруг в серо-белое.

Я делю холст на три части. Из титановых белил и капельки голубой фэ цэ сочиняю небо. Наискось и наотмашь укрываю верхнюю треть. Смешиваю желтую с голубой, получаю безудержно-радостный аквамарин и укрываю оставшиеся две трети.

Я пишу на холсте море в летний день: величественную морскую стихию с игрой миллионов капель лазурной воды, где под напором ветра раскачиваясь в волнах, вспениваясь и шипя, они обнимают бока трехмачтового корабля, идущего под ослепительно белыми парусами. Его путь лежит мимо береговой бухты, стоящей на скалах — на этих неприступных, отвесных монолитах, переходящих в гряду покрытых зеленью гор, уходящих ступеней, ведущих в небо. В моих наушниках музыка маэстро Архиповского. Его пальцы скользят по струнам балалайки, филигранно извлекая хрустальные звуки, и его «Золушка» танцует в тишине Вселенной по Млечному Пути свой танец с принцем.

© Елена Чикишева, 2022