Кто стремится сейчас работать на заводе? Кто считает, что тяжёлый труд престижен? Кто скажет, что за работу у доменной печи или на рискованном монтаже платят большие деньги?
Найти профессионалов. Заводская эпопея
Коммерция и справедливость — несовместимые понятия. Тяжёлый труд не ценится в обществе — он низкооплачиваемый. Его необходимость для страны замалчивается. Государство должно пересмотреть отношение к немодным профессиям.
Как? Читайте дальше.
Однажды я выиграл тендер на выполнение демонтажных работ. Заказчиком выступило государственное предприятие. Путь к победе был долог и труден: первые конкурентные шаги были сделаны за год до оглашения итогов тендера. Я отдал этому более сотни часов жизненного времени.
Куда ушли бесценные часы?
Требовался неоднократный осмотр объекта демонтажа. Назначались встречи с сотрудниками предприятия, заинтересованными в работах. Велась подготовка договорной документации. Просчитывались различные технические решения, планировались экономические показатели.
Попробуйте представить, что сделка сорвалась. Что весь долгий путь был напрасен.
К счастью, вот она, долгожданная победа. Я воспринял её как сон наяву. Первую неделю после победы я полностью отстранился от действий по этому предприятию. Однако то была лишь малая пауза. Победное опьянение скоро улетучилось, а вместо него явилось осознание нового этапа.
Да, подготовка к тендеру — только начальный этап, не самый сложный.
Роман, о котором не говорят. Главный герой — простой человек. Он ответил на вызов судьбы и изменил будущее.
Объект демонтажа — оборудование цеха общей площадью в тысячу квадратных метров. Что за оборудование? Промышленный котёл высотой семнадцать метров, изготовленный из жаропрочной стали, обложенный двумя рядами кирпича. Стенд — стальная ёмкость объёмом более полутора тысяч кубометров и толщиной стенки в сто миллиметров. Четыре испарителя в бетонной рубашке весом по тридцать две тонны каждый и высотой по пятнадцать метров. И «мелочёвка» — промышленные электродвигатели, трубы, запорная арматура, балки.
Кто выполнит работу?
Наивно думать, что дело сделаю я один. Компания, от имени которой я выступил на рынке, имела штат профессиональных рабочих.
Тут-то и обрисовалась трудность, в полном объёме не учтённая.
Одно из существенных условий договора — российское гражданство у представителей подрядчика. В компании, от которой я выиграл тендер, все рабочие должности отводились ребятам из дружественного Узбекистана. Пришлось искать замену рабочим на стороне. Я отыскал контору, начальство которой пообещало в кратчайшие сроки решить мою проблему.
Я вздохнул с облегчением. И напрасно!
Контора прислала четырёх рабочих и прораба. Этих людей к работам не допустили: выяснилось, что они не имели корочек, подтверждающих квалификацию. С горем пополам через неделю контора раздобыла нужные удостоверения. Рабочие попали на объект. Я снова вздохнул. Можно сказать, обрадовался. Потом, до самого окончания работ, я упреждал в себе эту преждевременную радость.
Работы затянулись аж на полгода. И это был отдельный организаторский труд.
Каждый день я приезжал на объект — контролировать ход работ. К моему большому удивлению, контролировать… было нечего. Шла вялотекущая мелкая работа. Спустя неделю наблюдения за вознёй черепах я не выдержал. Прибыл в контору и высказал претензии. Там решили вопрос привычным способом: заверили меня в профессиональном подходе и заменили бригаду.
Я приехал на объект. Люди новые, подход к делу прежний! Впрочем, не совсем.
Обновлённый состав бригады продемонстрировал дополнительные умения и навыки. Когда рабочие выходили с объекта, охранники нашли у них в карманах медные провода от электродвигателей. Так люди пытались «заработать».
С этими товарищами тоже пришлось попрощаться. Как же быть с конторой? И главное, где взять настоящих рабочих?
Контора снова дала клятвенные заверения. И сделала ход конём: нашла в городе маленькую фирму. Её офис располагался за пятьсот километров от промышленного объекта. Эта фирма отыскала трёх рабочих и прислала их на мой объект.
Трое рабочих? На такую уйму оборудования?
Стальные люди. Много труда за малые деньги
Я считал, что для заданного объёма работ людей слишком мало. И я ошибся! Казалось, трое мужчин сами были сделаны из стали. Демонтажники оказались настоящими профессионалами. (Это слово столь часто произносят, что оно затёрлось, как бы утратило изначальный высокий смысл. Но здесь оно уместно.) Эти люди буквально вгрызлись в оборудование. Действовали они слаженно и точно. Маленькая бригада принимала при сложном демонтаже выверенные решения. Рабочие не вредили цеху и при этом не забывали о собственной безопасности.
И вот тут, наверное, я мог бы расслабиться. Ан нет.
Рабочие пожаловались мне. На что? На слишком низкую оплату их труда. Тогда-то мне и пришлось вникнуть в двойную, вернее, даже тройную экономику: своей компании, фирмы, выполняющей демонтаж, и компании-посредника.
При планировании работ до проведения тендера я, конечно же, заложил в предполагаемый договор прибыль своей компании и свою собственную. Посчитал и расходы. Их частью являлась оплата труда рабочих. Без конкретного приложения: рабочих компании либо сторонних. Существовала дельта, позволявшая расходы увеличить. И я их увеличил, когда нанял первую контору.
Теперь самое интересное: отчего же рабочие выразили недовольство низкой, по их мнению, оплатой труда?
Начну с условий труда этих железных людей. То лето было жарким, температура в цеху поднималась до тридцати пяти градусов. Когда велись работы с кирпичом и бетоном, мелкая пыль, подобно туману, заволакивала всё пространство. Сотни одноразовых респираторов отправились на помойку.
Выполнялось много тяжёлой ручной работы.
В цеху был мостовой кран. Заказчик разрешил его использовать. Но возникла сложность: какая-либо техника не могла въезжать в цех. Спущенные на пол многотонные куски бетона и металла приходилось крошить, резать, а затем вручную складывать на рохли и вывозить из цеха к месту погрузки.
Трое человек трудились с восьми утра и до пяти часов вечера, с одним выходным в две недели. Не пили.
Вернусь к экономике. Я выяснил, сколько платит рабочим их начальство, то есть фирма номер два. Ставка оказалась копеечной! Тогда я проанализировал всю цепочку: контора номер один, контора номер два, прораб, рабочие. Я вёл расчёты только с конторой номер один: такова логика бизнеса. И эта контора забирала себе треть денег. Треть от оставшихся двух третей рассовывало по карманам начальство фирмы номер два. Остаток «апельсина» делился на прораба и трёх рабочих.
Назрело новое решение.
Мне понадобился месяц, чтобы избавиться от всех, кроме тех самых железных людей. Кроме тройки верных мне и своему делу рабочих. Посредники уходили без истерик. Лишь один попытался убедить меня. В чём же? Он полагал, что я должен ему чуть ли не до конца жизни платить за найденных демонтажников! (Впрочем, не он их нашёл.) Однако ко времени нашего с ним прощания он получил уже достаточно за свою халтурную работу. Моя совесть была чиста.
Избавившись таким образом от нахлебников и устранив явное рыночное противоречие, я получил возможность платить рабочим столько, сколько те хотели и заслуживали.
Демонтаж на объекте был выполнен. Да, с некоторой задержкой. Зато выполнен подлинными мастерами. Сотрудники предприятия искренне благодарили меня за организацию процесса, а я благодарил трёх рабочих. Надо ли говорить, что они были довольны?
На этом демонтаже трое рабочих заработали меньше всех участников процесса. Меньше компании, в которой я работал. Меньше меня.
Что такое труд тяжёлый?
Мне не понаслышке известно, что такое тяжёлый физический труд. И я знаю не из учебников экономической теории, сколько за него платят. Ещё я знаю, как изнашивают организм высокие физические нагрузки.
Работать на завод я пошёл бы только в безвыходной ситуации.
Разные мотивы движут людьми, занятыми тяжёлым трудом. Владельцам заводов, газет и пароходов точно известно: без этих тружеников стране не обойтись. Не обойтись заводам, промышленным предприятиям, фабрикам. Почему же те, от кого зависит состояние многих отраслей экономики, зарабатывают копейки? Средняя заработная плата литейщика металлов, по данным russia.trud.com, составила в 2020 году 31616 рублей.
Разве достаточно этих денег, чтобы обеспечить себя, семью, построить дом, вырастить детей?
Я заплатил рабочим на том объекте столько, сколько они просили. При этом ясно осознавал: их труд стоил намного дороже. Таково моё убеждение. Да, я мог бы заплатить рабочим ещё больше, но тогда снизилась бы моя прибыль.
Рыночная экономика учила меня: работай меньше, зарабатывай больше. Этот принцип я хорошо усвоил.
Столь необходимый тяжёлый труд сегодня не в моде. Он не ценится обществом — ни в виде уважительного отношения к представителям трудовых профессий, ни в виде заработной платы. Достойна ли такая экономика человека? Может ли обрести истинное счастье человек в мире, где не ценится труд миллионов людей?
Со-чувствие, со-переживание, со-весть. Имею ли я право назвать себя человеком, если эти слова знаю только по словарю?
Однажды на работе директор обратился ко мне и моим коллегам со словами: «Не ищите здесь справедливости». «Здесь» означало «на рынке». Получается, что справедливость и коммерция — несовместимые понятия? Копнём глубже. Коммерцией пронизано всё наше общество. Практически каждый человек в той или иной мере вынужден быть коммерсантом. Мы продаём ненужные вещи, покупаем нужные, продаём и покупаем услуги, создаём предприятия, берём в банках ссуды и кредиты. В коммерции нет справедливости? Но в таком случае каждый из нас всегда в опасности. Его могут обмануть, обделить, «кинуть».
Как раз в таком нестабильном обществе мы сейчас и живём. Кого-то это устраивает. Меня — нет.
Но как же «зашить» в коммерцию справедливость? И снова всё упирается в смысл слов, которые не получится вписать ни в один закон, не получится внедрить в общество государственным регулированием. Вот эти слова: мировоззрение, этика.
Конечно, от государственных структур в этом вопросе многое зависит.
Неужели грамотнейшие наши экономисты не в состоянии определить критерии полезности для общества различного труда? А затем, исходя из установленных чётких критериев, зафиксировать минимально допустимые заработные платы для специалистов различных профессий.
Специалист, настоящий профессионал должен цениться. А раз у нас рынок, специалист должен цениться не только на словах, но и в деньгах.
Представьте, что к вам не идёт сантехник. Не желает чинить сломанный унитаз. Он не приходит день, другой, третий… Квартира или дом пропитается зловонием. И вы уже готовы отдать любые деньги — только бы вдохнуть глоток свежего воздуха.
Роман Шевченко
