По ту сторону безысходности

История участвует в конкурсе «Счастье простого человека».

Автор об авторе: «Наталья Храмова. Девушка двадцати шести лет с хорошим чувством юмора и выносливостью как у бессмертных. Работаю в ГБУ «Щучанская ЦРБ» терапевтом. Пишу крайне редко, когда хочется чем-то поделиться или рассказать о чём-то важном. В начале истории вы увидите моего отца, но история обо мне и его борьбе. О том, какое счастье увидеть свет надежды, когда тебя захлестнуло отчаяние».

---

Самое сложное в нашей жизни — смотреть в будущее с оптимизмом, когда надежды нет. В такие моменты человеку нужно чудо или несгибаемая сила воли, чтобы двигаться дальше.

Мне всегда казалось, что счастье у всех одинаковое, не в плане события, конечно, нет, а в плане ощущений. Оно не может быть грустным, печальным или с ноткой отчаяния. Но я была неправа. Истина в том, что счастье многогранно. И в исключительных случаях оно может проявить себя в неожиданном для вас виде. Вы почувствуете всем сердцем тот момент, который меняет всё.

Сергей лежал на кровати и смотрел отсутствующим взглядом в окно. Казалось, после обширного инсульта это единственное, что он мог себе позволить. Правая рука и правая нога больше не двигались, разговаривать он тоже не мог. Как бы ни старался, вместо слов выходили неразборчивые слоги. В какой-то момент он осознал, что даже пытаться бессмысленно, всё бессмысленно. Жизнь ему опротивела.

— Серёж, кушать будешь? Я приготовила кашу с яблоками, — устало спросила его мама.

Он покачал головой. В последние дни ему ничего не хотелось: ни есть, ни пить, ни дышать. Этот мир его предал, и Сергей его возненавидел. Ужасно, что в сорок восемь лет он оказался прикован к постели. Жизнь продолжалась, но только не для него.

Мама вздохнула и побрела из комнаты, вытирая накатившие слёзы. Каждый день смотреть, как мучается сын, невыносимо.

— Ба, доброе утро, сегодня тоже не ест? — угрюмо спросила я.

— Нет, отказался. Ладно, попробуй ты, может, тебя хоть послушает.

— Хорошо.

Каждый раз перед входом в комнату мне хотелось кричать: от отчаяния, бессилия, от горечи и обиды на жизнь. Я набрала побольше воздуха, натянула улыбку и пошла в «пыточную».

— Привет, пап. Бабушка приготовила такую кашу, просто слов нет, с яблоками, как ты любишь. Точно не хочешь есть?

Отец покачал головой, показал рукой на магнитную доску, которую я купила для общения с ним, а затем написал на дощечке левой рукой корявыми буквами: «Убей меня».

Фраза, от которой дрожь пробирает. Эти послания персонально для меня он писал каждый день…

Я врач-терапевт в маленькой районной больнице. За годы работы много всего случалось, но даже для меня это было слишком. Когда впервые увидела эту просьбу, не могла ни слова сказать. Иногда мне кажется, что в тот момент во мне что-то сломалось.

Я никогда не говорила бабушке о том, что отец писал, когда мы оставались наедине. Её сердце бы не выдержало, и он прекрасно об этом знал.

— Да, да… Обойдёшься, давай заниматься. Сегодня у нас с тобой много работы.

Изо дня в день перед работой я вставала пораньше, чтобы размять отцу парализованные конечности. Каждый день, без выходных.

Обычно отец реагировал на это крайне агрессивно, ему было больно, когда его конечности сгибали, напрягали, заставляли ежедневно двигать руками и ногами, которые его не слушались. И каждый раз я напоминала ему:

— Я не сдаюсь, и ты не сдавайся. Хватит себя жалеть, ты сильный, молодой, если мы продолжим, то справимся, ясно? Хватит кричать, смотри, сегодня мышцы работают уже лучше, разве ты сам не чувствуешь?

Я постоянно повторяли это. Мне хотелось верить, что на самом деле так и есть. Периодически тонус мышц улучшался, и это было моим маяком: нельзя опускать руки! Маяком для меня, но не для него. Отец не разделял моего оптимизма. Будто ничего не замечая, он продолжал лишь возмущённо требовать, чтобы я оставила его в покое.

И настал тот день, когда я уже не смогла его уговаривать и умолять не сдаваться. Мой маяк рухнул, так и не доведя меня до цели.

Придя домой после работы, уставшая, вымотанная, я села рядом с его кроватью и обречённо заговорила:

— Пап, ты когда-нибудь видел море?

Отец явно не ожидал такого вопроса, покачал головой.

— Смотри, тебе всего сорок восемь. Твоё сердце относительно здорово, ты молод. Ты хоть представляешь, сколько ты ещё можешь пролежать? Ты ведь не умрёшь просто так. Это я тебе как врач говорю, а не твоя дочь. Убивать тебя я тоже не собираюсь, но у меня нет больше сил желать твоего выздоровления за нас двоих. Пап, я так устала…

Он молча смотрел на меня и внимательно слушал, впервые за несколько месяцев.

— Давай так: я не буду с тобой заниматься, если ты не попросишь. Я больше не буду тебя мучить, если ты этого не хочешь. Но, знаешь, было бы здорово съездить на море вместе, мы должны там побывать, обязательно. Только представь: чистое небо, шум волн… Если ты сможешь хотя бы сесть, то мы обязательно поедем, я тебе обещаю. Пап, я тебя не брошу. Подумай хорошо, чего ты хочешь. Пролежать в этой комнате до конца дней или отправиться со мной на море?

Я посмотрела на отца, он рыдал. Я тоже не смогла сдержаться и расплакалась, обняла его и прошептала:

— Я тебя не брошу, слышишь? Так что, пожалуйста, оставайся моим папой, возьми себя уже в руки. Вместе мы справимся…

На следующий день, зайдя в комнату отца, я увидела бабушку. Она кормила его с ложки и впервые за долгое время улыбалась. Я уже и забыла, каково это — видеть её улыбку.

— Ого, ничего себе, вот это перемены!

— Да, видимо, аппетит наконец-то появился.

— Здорово! Ладно, пойду на работу собираться, сегодня без физкультуры.

После этих слов отец замахал рукой, требуя магнитную доску, затем старательно начал выводить букву за буквой. Я вдруг испугалась, что бабушка увидит «Убей меня», но вместо этого мы прочли:

ЗАНИМАТЬСЯ!

© Наталья Храмова, 2022