Слушай себя и делай музыку

История участвует в конкурсе «Счастье простого человека».

Автор об авторе: «Алёна Смирнова. Врач в анамнезе. Довелось побывать «бурлаком и окулистом». В поисках счастья истоптала семь пар железных сапог, пока не поняла, что искать надо в собственном сердце. Много общаюсь с людьми, но мудрости учусь у своих кошек».

---

Существуют ли чёткие признаки счастья? Ну, из серии: параметры совпадают, значит, вот оно, получите-распишитесь! А если не совпадают, то будем искать такое же, но с перламутровыми пуговицами. Где искать счастье? И надо ли его искать? Я долго не могла ответить для себя на эти вопросы.

Музыкальный пролог

В детстве я училась играть на пианино. Бесконечные гаммы и арпеджио кого угодно сведут с ума. В первую очередь соседей. Про себя я вообще молчу.

Но мама сказала — надо, значит, надо. Я покорно тарабанила упражнения на клавишно-пыточном инструменте. А затем нужно было играть пьесы. Конечно, я хотела «Полонез Огинского». Но учительница любила Родиона Щедрина. Поэтому я терзала соседский и собственный слух «Вариациями Царь-Девицы».

Учительница морщилась и записывала в дневнике одно и то же задание: «Слушай себя! Делай музыку!»

Вот эти все жуткие диссонансы слушать? Не нравятся они мне! Я люблю, когда мелодично, гармонично, а не вот это всё… Музыка, тоже мне! И вообще, что значит «слушать себя»? Я привыкла слушать маму, бабушку, учителей, соседей. А себя — это как?

Когда радость не радует

Окончив школу с золотой медалью, я поступила в медицинский институт. А куда мне было ещё деваться? Мама с бабушкой спали и видели, как я в белом халате, со стетоскопом на шее и умным видом выписываю рецепты. Сдала один экзамен на пять и поступила, такие тогда были правила для медалистов.

Прилетаю домой на крыльях:

— Мама, я стала студенткой!

Мама, слегка повернувшись в мою сторону:

— Хорошо. Сходи за хлебом.

У меня глаза стали по вертикали больше, чем по горизонтали, как у героев японского аниме.

— Можно, я хотя бы торт куплю?

Мама пожала плечами:

— Ну купи.

Тут бабушка подошла:

— Иди, купи торт. А я соседям расскажу, что ты в мединститут поступила, пусть помрут от зависти!!

Торта уже не хотелось…

Тогда я, пожалуй, впервые поняла, что ждать счастья от других людей, пусть даже самых родных, — не лучшая затея. Потому что ждёшь радости, а приходит обида.

Медицинская история

Помните сериал «Интерны»? Забавный такой, талантливый. И наплевать, что враньё от титров до титров. Настроение-то есть, правда?

Так вот, нас в интернатуре, конечно же, учили, не побоюсь этого слова — натаскивали. Но и дыры в системе затыкали тоже нами. Если эпидемия ОРВИ и гриппа, то интерны, вперёд! Если врач на участке заболел — святое дело! Некому дежурить? Как это некому? Сейчас найдём!

Некоторые объекты средней степени дальности тоже только интернатурой выживали. Например, никто из нормальных врачей не хотел работать в санатории в условном Ново-Гребенёво. Вроде должность-то не бей лежачего и питание бесплатное (в девяностые это имело значение!). Однако жилья нет и не будет, до цивилизации пыхтеть и пыхтеть, профессионального роста — ноль горизонтов. Короче, послали меня в тот самый безврачебный санаторий.

Классно там было вообще-то. Дамы и кавалеры возраста 75+ такое отжигали, что я, выпускница-медичка, краснела от ушей и до хвоста.

Но веселухой дело не ограничилось. Однажды после ужина стучится ко мне в комнату санитарочка и говорит, что одной из кухонных работниц плохо. Бегу в столовую. Женщина лет сорока цвета пергамента лежит на кушетке: упала от головокружения. Её тошнит, в ушах звенит, пот каплями, не видит ничего. Говорит: страшно! Вдруг помру?

Мне ещё страшнее: вдруг помрёт?

Измеряю давление. Шкалы не хватает. Гипертонический криз. Хорошо, что и препараты в наличии, и шприцы, и понимание, как действовать.

Боевое крещение у меня такое было. Сидела у её постели полночи, за руку держала, пока всё в порядок не пришло.

Она мне после этого духи подарила. Дорогие. Несоизмеримые с её скромной зарплатой. Я отказывалась, конечно. Но она сказала:

— Елена Владимировна, обо мне даже мать родная так не заботилась! Берите, а то обижусь!

Я поняла, про что это. В нашем поколении мало кто испытал на себе заботу других. И я была счастлива, что я, сопля зелёная, смогла вызвать у неё это потрясающее ощущение: ты нужна миру! Живи! Ты — высшая ценность!

Личная формула

У меня довольно долго висела на ушах социально одобряемая лапша о слагаемых счастья. Стандартная формула про престижную работу, квартиру-машину-дачу и непременный замуж. И не просто замуж, а «достойная партия». То есть чтобы избранник со статусом.

Но позвольте, где в этой формуле я? Где мои намерения, чувства, мысли? Где ценность жизни? Где то, чего хочу я? Слышу ли я себя в этой какофонии внешних нагромождений?

Но это никого не волновало. Какая такая ты? Ты никто и звать никак. Мы тут главные, ясно?

Работа стала для меня символом независимости. Зарабатываю деньги, живу отдельно, мамины слова больше не указ. Однако мама считала иначе. Ей было важно предъявить окружающим собственную родительскую успешность в моём лице. Поэтому я и не рассказывала ей ни о смене работы, ни об отношениях с мужчинами, ни о сложностях, ни о радостях. Сдуру брякнула, что собираюсь замуж.

Она вновь пожала плечами, как тогда, когда я поступила в институт:

— Ладно, сходи.

Прозвучало как железом по стеклу. Нет, милая мама. Замуж — это не туалет. Это не чтоб сходить. И не для галочки перед прогрессивной общественностью. И не для формулы социально одобряемого счастья.

Это чтобы быть с человеком, который слышит тебя. И которого слышишь ты. И вы оба видите друг в друге высшую ценность. Ту самую, ради которой хочется жить. Прости, мама, это не про тебя.

Что касается работы, так у меня работ всяких разных было, как у дурня фантиков. Вот этого всего: профессий, специальностей, способов заработка. Или, по-современному: моделей проявления себя в окружающем мире. Трудячила врачом, заведовала лабораторией, занималась оптовой торговлей, ландшафтным дизайном, журналистикой. Практически по Иртеньеву: и бурлаком, и окулистом.

Не сразу, но всё же поняла самое главное: не монтируюсь я в вертикальные конструкции. Будь то областная больница, частная лавочка или орган государственной власти. Винтиков таких не предусмотрено в конструкции.

Тринадцать лет назад выбрала фриланс. Меняла образ жизни, место жительства, род занятий, но никогда не меняла людей, которых люблю. Их мало, но все мои. Мама, прости, тебя там нет. Для тебя — долг. Не брошу, помогать буду, в душу не пущу.

Слушаю себя и делаю музыку. Ту, которая рождается внутри и затем проявляется снаружи. Делюсь своей песней только с теми, кто хочет услышать. Простая формула, правда?

© Алёна Смирнова, 2022