Какого цвета счастье?

История участвует в конкурсе «Счастье простого человека».

Автор об авторе: «Никита Тимошенко. Человек, уехавший из Кемерова в Калининград. Окончил юридический факультет с почти красным дипломом. Единственную тройку не стал пересдавать из принципа. Поняв, что юриспруденция — забавные, но скучные игры, в которые играют люди, ушёл играть в радиоведущего и мыслителя. Позже игры не раз менялись. Как и я».

---

Написал так, словно я беспечный восторженный игрок в жизнь. Ах, отнюдь нет. В детстве я был необщительным и неигривым настолько, что меня попросили не водить в детский сад. В итоге до самой школы я пробыл на домашнем воспитании и обучении. Ни с кем не дружил и не общался.

Не скажу, что детство моё от этого было несчастным. Но и того, что трава тогда была зеленее, а солнце ярче, я не припомню. Мой мир был максимально интровертным. И серым. В хорошем смысле этого цвета. Картину моего мира не перегружали ни сочные, ни мрачные краски. Я просто жил. Ровно. Тихо. Спокойно. И не задумывался о счастье. Хотя, наверное, для дошколёнка это нормально.

Per cinereo

Придя в первый класс, я сильно удивился тому, что есть ещё так много разных людей с разными мирами внутри и с такими многоцветными картинами этих миров. От красок жизни аж в глазах рябило и голова кружилась. Но каким-то чудом, даже не имея опыта общения, я не растерялся. А окунулся в этот мир. Или, продолжая метафору, измазался в открывшихся мне новых красках. Жизнь моя обрела новые оттенки.

Но о счастье я по-прежнему не задумывался.

Задумывался, зачем мне мучиться с прописью букв и глупых фраз. Зачем мне рисование, когда я так его не люблю. Зачем мне состязаться в количестве прочитанных слов за одну минуту… Много о чём задумывался, но не о счастье. Ему в школе почему-то не учат. Да и вообще по жизни. Но разве не оно самое главное?

Понимаешь, что именно оно, когда древо личности выросло как смогло. Пустило кривые корни глубоко в почву и немного наружу. Криво обвило естественные и не очень преграды. Раскинулось кроной куда получилось. К этому моменту ты уже повзрослел. Может быть, окончил университет. Пережил несчётное количество разных эмоций и состояний, много чего сделал, но толком не понял, что в итоге было про счастье, а что — нет. Казалось, что счастье — это когда хорошо, клёво и приятно. Когда в картине жизни преобладают яркие тона. А несчастье — когда наоборот.

Но это банально. Счастье куда сложнее.

И вот ты уже взрослый. Остаёшься один на один со своей жизнью и с этим сложным вопросом. И только тогда начинаешь задумываться о счастье. Пытаешься сознательно дорисовать его в свою уже изрядно исписанную и разукрашенную картину жизни или хотя бы найти на этом полотне — среди жирных мазков рутинных дел, затейливых узоров проблем и повторяющихся линий переживаний. Даётся это с большим трудом. Ведь не такой живописи тебя учили на уроках рисования. И на всех других уроках.

Повезёт ещё, если не плюнешь и не бросишь эту картину на автозаполнение. Повезёт, если попробуешь где-то подглядеть, у кого-то подслушать, что же такое счастье и где оно живёт. Но и тогда разом счастливее не станешь. Ведь трактовок много, точек зрения — как граней у бриллианта. И все так же блистательны и чарующи. Но все они не твои. Не выйдет по чужому лекалу скроить себе наряд счастья и облачиться в него. Вернее, выйдет, конечно. Но где-то будет жать, где-то — на вырост. В общем, получится нелепо и не то. Сжиться с этим можно. Но нужно ли?

Ad colore

Я вот не хотел сживаться. Потому продолжал личные курсы кройки и шитья, продолжал рисовать эту картину жизни и экспериментировать с цветами. Со временем стало получаться лучше. Видимо, весь секрет в попытках. И в обнаружении своего стиля.

Моим прорывом в изысканиях стала смена профессии. Поработав три года юристом и судебным представителем, я ушёл на радио. Сменил тесный офис и строгие костюмы с портфелями на бесконечно просторный эфир и футболки с рюкзаками. Поначалу назвать счастливым этот переход было нельзя. Кажется, я никогда так сильно не волновался и не переживал. Даже в пору первой любви. Может быть, новая работа и была моей первой любовью?

По воскресеньям перед новой трудовой неделей я не мог заснуть, хотя подниматься нужно было в 4:30 утра к первой эфирной смене. Видимо, так бывает, когда переживаешь личностную и профессиональную метаморфозу. Поддерживало то, что мне действительно это нравилось. Заряжало и окрыляло. Хоть и через муки становления на новом жизненном пути. Так феникс сгорает дотла, прежде чем восстать из пепла.

Переломным в этом преображении стало воспоминание из прошлого. Оно всплыло из подсознания совсем без моего участия.

Лето. Каникулы. Я у бабушки. На балконе, где в хорошую погоду всегда ночевал на раскладушке. Поздняя ночь. Лёгкий шелест листвы вокруг. Приятные и дружелюбные касания тёплого ветра. Серенады лягушек в пруду неподалёку. И бездонное чёрное небо надо мной с яркими звёздами и гигантской луной. Я лежу. Вглядываюсь в этот купол. И завожу беседу не то с ним, не то с самим собой.

— Каков мой путь в этой жизни? Как я хочу его пройти и чем хочу заниматься? — спросил я про себя.

Небо безмолвствовало, но внимательно слушало. Пришлось отвечать самому. Благо ответ пришёл так же, как и вопрос, — сам собой:

— Я хочу общаться с миром.

Тот самый я, который до школы ни с кем и не общался.

Были и другие мысли. Но лишь эту формулировку я помню отчётливо до сих пор. Тогда я её не понял. И уснул.

Осмысление пришло много позже. В тот самый переломный момент преображения в радиоведущего. Это был катарсис! Вот оно! Я говорю с миром в эфире. Не со всем миром, конечно. Но ведь и в беседе с ночным небом не было больше никаких уточняющих формулировок.

Тогда я понял, что мечты не сбываются. Их нужно «сбывать». Я свою воплотил, не струсив сменить маршрут путешествия по жизни и одно дело на другое. Своё, как оказалось. Так я ощутил счастье деятельности.

Ещё позже я осознал, что и общение может быть разным, и мир-собеседник тоже. Я увлёкся прозой. Но не чтением, нет. Я начал писать. Победил в региональном литературном конкурсе. Что-то издал, что-то до сих пор нет. Однако писателем я себя не считаю. И, наверное, не смогу считать.

Я пишу не столько для того, чтобы читали (как, пожалуй, должен делать писатель), сколько для того, чтобы размышлять. Это мой способ думать. Трансформирующий способ. Я пишу в блокноте или на компьютере, но заполняется и преображается не чистый лист передо мной; заполняюсь и преображаюсь я сам. Так я познал ещё один вид счастья — бесед с самим собой. Не тех, что обычно генерирует мозг, когда ему нечем заняться: о всякой суете и заботах. Но бесед конструктивных и созидательных.

Ещё позже я встретил девушку. Она стала моим самым любимым и лучшим собеседником. Моим вдохновителем на новые тексты и философские метаморфозы. Тем, кто отвечает и поддерживает общение, в отличие от невидимых слушателей радиоэфира и страниц книги.

Она не просто человек, с которым я хочу прожить всю жизнь. Она та, с кем я хочу пробеседовать всю жизнь. Она — часть того мира, с которым я захотел общаться в ту звёздную ночь на балконе. Часть мира, который откликнулся.

Апофаза счастья

Так в чём же моё счастье? Я знаю и не знаю одновременно. Пишу прямо сейчас — и кажется, что в общении, в беседах. Тогда, выходит, как же я несчастлив в их отсутствие! Может быть, счастье — это когда мир откликается и одаривает тебя? Или в работе по душе? Или в любимом хобби? Или в самом близком человеке? И да. И нет. Ведь не только в этом.

А может быть, счастье — в тех моментах, когда ты отчётливо, пусть и иррационально, чувствуешь и понимаешь, чего хочешь, и поступаешь сообразно? Кажется, что счастье — это что-то экстра. А оно — что-то интро. Тогда оказывается, что никакого секрета счастья нет. Есть только ты и та самая картина мира, которую ты продолжаешь рисовать. И в какой бы цвет ни попала кисть, каждый — краски твоей жизни.

© Никита Тимошенко, 2022