История участвует в конкурсе «Счастье простого человека».
Автор об авторе: «Смецкая Галина. Петербурженка, экскурсовод, бабушка. Люблю свою работу, свою семью. Люблю писать. Люблю жить».
Когда я училась в восьмом классе, моя мама заболела. Внезапно. Прямо перед Новым годом. Сказать, что это было горе, — не сказать ничего. Мир обрушился на меня. Но детская святая уверенность в благоприятный исход болезни и безмерная любовь к маме творят чудеса!
Я в оцепенении стояла у окна и пыталась по мельтешащим осадкам определить: это все еще моросит косой дождь или это уже острые льдинки, которыми декабрьский ветер бросается в окна и стены домов. На улице темно и сыро. Редкий прохожий перебежками, вприпрыжку, подняв воротник и согнувшись крючком, не глядя ни вперед, ни по сторонам, спешит добраться до своего теплого дома.
Одна лишь фигура в несуразном распахнутом пальто, скрывающем пол хозяина, обреченно бредет по мостовой. «Будто Ксения блаженная Петербургская», — с тоской подумала я, вспомнив, как в детстве мама читала мне перед сном книгу о мифах и легендах Петербурга.
«А ведь она действительно лет двести назад именно так и бродила по Петроградской стороне, помогая страждущим советом да последней корочкой хлеба».
И неожиданно для себя самой я, обращаясь к этой неприкаянной фигуре, взмолилась:
— Ксенюшка, милая, помоги мне. Помоги моей маме выздороветь и вернуться ко мне. Я так ее люблю.
И крупные горькие слезы опять брызнули из моих глаз.
Роман, о котором не говорят. Главный герой — простой человек. Он ответил на вызов судьбы и изменил будущее.
Суета прошедшего дня притупила страх и тревогу за маму. А под вечер сердце у меня заныло с новой силой. А ведь ничто не предвещало беды…
Всего два дня назад мы с мамой планировали встречу праздника: что приготовим, кого пригласим. Выглаженные праздничные одежды, вывешенные на плечики на дверное полотно большой комнаты, все еще дожидаются своего часа. В каминном зеркале отражается наполовину украшенная пушистая зеленая елка. На круглой столешнице старинного стола под старомодным зеленым абажуром высится пирамидка праздничных тарелок, белоснежная скатерть, вынутая из недр прабабушкиного шкапа, аккуратным конвертиком притулилась у растрепанной стопочки моих школьных учебников и тетрадок.
Надо бы убрать учебные принадлежности на время каникул, да ноги будто прикручены к полу, а взгляд все выискивает в темноте за окном родной силуэт в беличьей шубке, обвязанный на груди широким бордовым палантином. Вот-вот сейчас из-за угла выйдет мама и помашет рукой, мол, я почти дома, встречай.
Врач сказал, что сегодня день решающий и что он обязательно позвонит и сообщит о состоянии мамы. Правда, сообщить о состоянии мамы он обещал маминой сестре тете Лене, а она уже, в свою очередь, пообещала позвонить мне. Утром, когда маму увезла скорая, тетя Лена настаивала, чтобы я непременно поехала к ним в Купчино, пока мама будет лежать в больнице. Но я наотрез отказалась уезжать из нашей с мамой квартиры. Ну и что из того, что я несовершеннолетняя, я уже вполне самостоятельная девочка и вполне смогу прожить несколько дней одна. А тетка все настаивала и настаивала на переезде, словно знала гораздо больше, чем я, словно уже смирилась с поворотом наших с мамой судеб, и этим несказанно меня волновала.
Нет, я даже мыслей не допускала, что мама не выздоровеет, что никогда не скажет утром: «Галчонок, ты моя соня-засоня, солнышко уже в гостях, а ты гостей не встречаешь, а еще называешься воспитанной девочкой». На что я непременно отвечала: «Мама, приличные солнышки не приводят с собой в гости дождь и ветер». Потом мы обнимались, мама своей длинной челкой щекотала мои щеки, целуя в носик, а я каждый раз млела от запаха маминых духов вперемешку с кофе, корицей и еще чего-то очень родного и безмятежного.
Нет, это не должно закончиться вот так внезапно и навсегда. «Нет, не закончится!» Я даже притопнула ногой и снова стала вглядываться в сумрак зимнего вечера, плавно переходящий в злую темную ночь.
Фигуры в несуразном одеянии уже не было, а неутомимый ветер по-прежнему закручивал на свои невидимые веретена то ли мелкие капли, то ли хрустящие осколки льда. Слезы градом лились из глаз, словно ветер-злодей кинул пригоршню снега прямо мне в лицо и растаявшие снежинки стекали по моим щекам и носу, капая на свитер.
Я перевела взгляд с темной пустынной улицы на оконное стекло и вдруг отчетливо увидела в оконном отражении родное лицо. Мама, моя мама стояла у камина и улыбалась! И все в комнате было по-прежнему: и стол, заваленный праздничной утварью, и шкаф с приоткрытой зеркальной дверцей, и ширма, задвинутая в угол по случаю намечающегося застолья. А комната преобразилась, стала шире, светлее и уютнее: там, у камина, стояла моя улыбающаяся мама.
Все еще не смея двинуться с места, я, стараясь не дышать, медленно повернула голову к камину. От слез, застилавших видение, мамино лицо было как в тумане, но я ясно видела родную улыбку и порывисто шагнула навстречу этой улыбке. В то же самое мгновение я осознала, что это просто портрет.
Это осознание накатило на меня всей мощью вселенского горя. Это только портрет. А мама? Неужели? Я ничего вокруг не видела, звуки ускользали, и я почти перестала дышать…
Как громом прогремела трель телефонного звонка.
— Галочка, детка, мама вышла из комы! Доктор разрешил недолгое посещение. Галочка, ты слышишь меня?.. Галя?
Голос тети Лены, так схожий с голосом мамы, будто с небес разливался теплом, заполняя все клеточки моего окаменевшего тела.
— Спасибо, Ксенюшка, спасибо, милая. Спасибо тебе. Ты подарила мне целый мир счастья! — звонко прокричала я в трубку ничего не понимающей тетке.
Примечание. Блаженная Ксения Петербургская — покровительница Санкт-Петербурга.
© Галина Смецкая, 2022
Отозвалось… Вы правы целый мир счастья- когда родной человек здоров