Дайте баночку счастья

История участвует в конкурсе «Счастье простого человека».

Автор об авторе: «Лариса Юрьева. Окончила Литературный институт им. Горького (поэзия). Временно безработная, занимаюсь литературным творчеством, любимый жанр — лиро-эпический (поэма, баллада). Начинающий драматург. Проза не мой конёк, но, может, что-то получится…»

---

Это было ещё в прошлом веке! Странно сознавать этот факт, но это так. В прошлом веке, в далёкие восьмидесятые, в полуголодные времена застоя. Магазины были полупустыми, а если появлялось что-то, стоящее внимания, до прилавков, как правило, не доходило: огромные очереди выстраивались прямо возле «товаровозов», и торговля начиналась…

Толстенький гиперактивный ребёнок

Я в то время была ребёнком, причём достаточно упитанным. Упитанность моя была не от большой сытости, а оттого, что моя мама приучила меня употреблять макароны и кашу исключительно с хлебом. И ещё я любила по дороге домой из хлебного магазина откусывать от горбушки, особенно если хлеб не успевал полностью остыть после печи.

Очень трудно было потом, в юности, избавляться от этих вредных привычек, но мне удалось к девятнадцати годам скинуть пятнадцать килограммов лишнего веса! Это тоже было счастье, но сейчас я хочу рассказать совсем о другом.

Итак, в начале восьмидесятых я была толстеньким гиперактивным ребёнком. Любимыми моими развлечениями были мультики (так все называли мультфильмы, а студия была, кажется, только одна: «Союзмультфильм») и игры во дворе.

О современных гаджетах тогда, кажется, даже писатели-фантасты не грезили. Я и мои ровесники росли без компьютерных игр, без мобильных телефонов, да и простые телефоны в малых городах были в основном в квартирах у ветеранов, героев Советского Союза, а также сотрудников многочисленных органов. Выручали телефоны-автоматы, которыми пользовались вплоть до начала нового века.

Детских и спортивных площадок было мало, и чаще всего это были школьные и детсадовские территории. Зато в каждом дворе у детей был стандартный набор удовольствий: песочница, выгнутая многоступенчатая металлическая «радуга», ржавая железная горка безо всяких поворотов, кольца от сеток для баскетбола, футбольное поле, качели на ржавых железных цепях.

Наверное, каждый ребёнок один раз в своей жизни попробовал лизнуть эту цепь на морозе, и я тоже не была исключением! На второй опыт уже никто не отважится, это и так понятно.

Мы были дворовыми детьми: играли до темноты, до того часа, когда наши мамы-папы высовывались в окна и звали ужинать. Игра — это было святое!

Очередь за счастьем

Иногда шальной ветер приносил радостную весть: где-то торгуют сгущёнкой! Моментально все игры прекращались. Сгущёнка была любимым лакомством!

Современные дети никогда не ели ТОЙ сгущёнки: сладкая молочная масса не была однородной, потому что сахар в ней растворялся не полностью. До сих пор помню то ощущение, когда сгущёнка лилась в рот, а сахар похрустывал на зубах.

Это была СГУЩЁНКА: огромный по тем временам дефицит, особенно в Сибири, а я родилась и выросла именно там, в небольшом промышленном городке Иркутской области, который горделиво называли городом нефтяников!

Итак, мы бросали свои игры и неслись со всех ног туда, где виднелся хвост многоголовой очереди. Ждать долго не приходилось: нас тут же расхватывали усталые женщины и, озираясь на возмущённую очередь, торопливо шептали: «Деточка, постой со мной и скажи, что я твоя мама, я куплю сгущёнку, а потом отойдём за тот угол и я тебе баночку сгущёнки дам. Как тебя зовут? Подожди, я сейчас на ладони себе запишу, а то забуду. А ты меня зови мамой, ладно?»

Весь секрет был в том, что давали пять банок в одни руки! Наши детские руки тоже считались! Предъявив ребёнка, «мамочка» получала уже не пять, а десять банок. Некоторые предприимчивые тётеньки ухитрялись прямо тут, в очереди, получить статус если не матери-героини, то уж многодетной матери точно! Большинство же новоявленных «матерей» довольствовались одним ребёнком. Даже десять банок лучше, чем пять.

Конечно, у многих были свои дети-подростки, а у подростков всегда свои дела: кто-то был занят в школе, кто-то в кружках, студиях, спортивных секциях и т. д. В общем, дворовые детишки были просто нарасхват.

А нам того и нужно! Мы снова сходились вместе, небольшими группками, и прямо тут, возле очереди, начинали играть: либо чертили цветными мелками «классики» и прыгали по очереди, либо растягивали «резиночку».

Игра была такая: двое натягивали ногами резинку, а кто-то третий прыгал посередине. Дальше шёл текст, который нужно было произносить прямо «на прыжке», не сбивая дыхания:

— Здрасьте!

— Здрасьте!

— Что у вас продаётся?

— Колбаса.

— Сколько стоит?

— Двадцать.

Это означало, что «покупатель» должен отсчитать двадцать прыжков и незамедлительно повернуться к другому «продавцу».

И всё повторялось, менялись только «товар» и «цена», — повторялось до тех пор, пока «покупатель» не запнётся об эту резинку или не перепутает количество прыжков.

Потерять свою очередь или забыть, как выглядит новая «мама», мы не боялись: у каждого на ладошке был заботливо вычерчен номер очереди. Стоять приходилось по нескольку часов, с перерывом на обед, иногда до вечера, но мы были детьми, мы играли, нам было весело!

Иногда мы даже пели дворовые песни, а уставшая очередь нам аплодировала. Дворовые песни — это отдельный жанр. Непонятно, кто и когда их создавал. Музыка, слова — всё оставляло желать лучшего, но без дворовых песен нет детства. Эти песни всегда были сюжетными и в основе сюжета всегда лежала трагедия.

Аккомпанемента не требовалось! Просто под настроение мы, ребятишки, хором старательно выпевали: «Это было, это бы-ыло возле Ленинских прудо-ов. Она прошла там и уби-ила, и не оставила следов…»

Впрочем, никто не принимал эти трагедии слишком близко к сердцу. Мы легко переходили от одного к другому и могли тут же рассказать какой-нибудь анекдот. Очередь-то идёт!

Кульминационный момент многочасового выстаивания в очереди за счастьем наступал в самом конце, когда голова очереди приближалась к желанным банкам, а хвост вдруг начинал волноваться и кричать: «Это не её дети! Это дети с улицы!»

Тётенька-продавец на секунду замирала в живописной позе, словно пытаясь решить для себя неразрешимую дилемму: давать или не давать дополнительные банки на ребятишек. Тут уже всё зависело от ребячьих актёрских способностей: убедительно те сыграют свою роль или не слишком талантливо. Впрочем, я не помню случая, чтобы предприятие сорвалось.

Зато вечером было так приятно вернуться домой, выложить перед родной мамой свой заработок и окунуть ложку в это тягучее сладкое счастье! Кто не знал этого счастья, кто не считал это счастьем, тот никогда не жил в Советском Союзе…

© Лариса Юрьева, 2022